Здравствуйте, у микрофона адвокат
Константин Бубон.
Когда речь заходит о том, какие
политические и судебные процессы позволили подвести итоги Второй Мировой войны,
конечно же, стоит вспомнить о Нюрнбергском трибунале, но при этом нельзя
забывать и о других важных событиях, которые серьёзно повлияли на послевоенное
мироустройство. Одно из них состоялось в декабре тысяча девятьсот сорок
девятого года в нашем городе.
Я имею в виду Хабаровский
процесс. Под этим названием в исторические хроники вошло судебное
разбирательство, в ходе которого были исследованы и получили юридическую оценку
преступления группы японских военнослужащих, совершённые ими в ходе завоевательных
походов в Восточной Азии. Давайте вспомним подробности этого дела.
Перед судом
предстали двенадцать человек, которые обвинялись, ни много ни мало, в
разработке, создании и использовании бактериологического оружия. Как нетрудно
догадаться, речь идёт о преступной деятельности так называемых «Отряда номер
семьсот тридцать один» и «Отряда номер сто».
Приговор суда свидетельствует о
том, что в тридцать пятом – тридцать шестом годах на территории оккупированной
Манчжурии японскими военными были развернуты два секретных формирования,
основная задача которых состояла в производстве как можно большего количества болезнетворных
бактерий, пригодных для использования в качестве оружия.
Отряды имели широкую сеть
филиалов, и некоторые из них были оборудованы полигонами, внутренними тюрьмами
и крематориями. Впоследствии участники событий вспоминали, что решение об
использовании биологического оружия было принято японским командованием в связи
с тем, что японская промышленность не располагала ресурсами для производства
достаточного количества обычных вооружений.
Избранная тактика имела далеко
идущие последствия. В некоторые из дней военная жандармерия доставляла в тайные
тюрьмы Отряда семьсот тридцать один до шестисот заключённых, которым предстояла
роль подопытных в предстоявших экспериментах.
Как следует из показаний
подсудимого Киёси Кавасимы, смертность среди людей, подвергавшихся
искусственному заражению чумой, холерой, брюшным тифом и другими болезнями,
составляла от семидесяти до ста процентов. Те из заключённых, которые смогли
выжить после первого эксперимента, подвергались повторному заражению.
Стоит заметить, что по этому делу
была проведена судебно-медицинская экспертиза, которая показала, что деятельность
отрядов номер 731 и 100 по своему характеру и содержанию была направлена только
на производство бактериологического оружия и разработку методов его практического
применения.
Если смотреть строго с юридической точки зрения, то Хабаровский процесс,
конечно, трудно сопоставить с Нюрнбергским. Дело в том, что суд в Нюрнберге
основывался на Уставе международного военного трибунала, то есть на
международно-правовом документе, что прямо следует из его названия. В Хабаровске же трибунал
руководствовался Указом Президиума Верховного Совета СССР под названием «О
мерах наказания для немецко-фашистских злодеев».
Иными словами, японских военных
преступников судили по советскому внутреннему, национальному законодательству.
Возможно, именно с этим связано то обстоятельство, что Хабаровский процесс не
так сильно привлекает внимание исторической науки, как Нюрнбергский. Это потому
что его материалы не столь существенно повлияли на развитие международного
права.
Тем не менее, это судебное
разбирательство, но в особенности, те преступления, которые были раскрыты в его
процессе, произвели достаточное впечатление на международное общественное
мнение. В послевоенное время не наблюдалось массового применения биологического
оружия, а в семьдесят пятом году была принята Конвенция о запрещении его
разработки и производства.
Кстати говоря, есть ещё одно
удивительное обстоятельство, связанное с Хабаровским процессом: все подсудимые,
несмотря на тяжесть предъявленных им обвинений, были осуждены к относительно
небольшим срокам лишения свободы и в середине пятидесятых годов все они уже покинули
территорию СССР, отправившись на Японские острова. По прошествии более, чем полувека,
трудно сказать, было ли это наказание адекватным тем злодеяниям, которые были
совершены этими людьми.
У микрофона был адвокат
Константин Бубон. Всего вам доброго
Кому-то пригодились!
ОтветитьУдалить