У меня есть слабость - стоит где-нибудь прозвучать слову "истина", и я становлюсь безобразно болтлив.
Для того, чтобы объяснить моё отношение ко всему этому, потребуется длинный текст (шесть уже написано, и я обдумываю седьмой). Но сейчас я постараюсь быть кратким.
Если говорить об истине, то избежать релятивизма просто не получится, прежде всего, потому, что для общества, кроме истины, нужен ещё целый ряд других ценностей, такие, например, как гуманизм и права человека. Эти ценности имеют между собой гораздо более сложные отношения, чем простая иерархия.
По этой причине в первую очередь я отставляю в сторону "истину" в том смысле, в котором она фигурирует в процессуальных отраслях права и разбираю её отдельно и подробно. Рассуждать об "истине" в прочих областях я не считаю себя правомочным, но сегодня я сделаю вид, что это не так.
Истина в судопроизводстве, с моей точки зрения, проигрывает таким ценностям, как гуманизм и права человека, как первоочередным применительно именно к судебной системе. Обратите внимание - половина УПК посвящена вовсе не поиску истины, а защите этих самых прав от посягательств тех, кто разыскивает истину. Случайно ли это? Нет, это не случайно!
Приведу "лобовые" примеры: если бы телефоны можно было бы прослушивать без санкции суда, тот тут бы все сущие "истины" и вышли бы наружу (включая, возможно, даже проблему бытия Божия). Но так ведь ни одно государство так не поступает. Ну, скажем, из тех государств, где я бы был бы готов жить. Почему? Правильно - потому что нельзя разменивать первородство на чечевичную похлёбку!
Аналогично - можно ли использовать показания, полученные с применением пытки, в качестве доказательства? Ответ - нет, нельзя, вне зависимости от их информационной ценности. Просто нельзя. Они могут быть правдивы (и часто действительно бывают). Но нет - нельзя использовать, категорически, ни ради истины, ни ради чего-то ещё.
Я здесь, кстати, намеренно упускаю вопрос многочисленных презумпций и фикций, соотношение которых с истиной - довольно интересный момент.
Всё это отделяет "истину" в юриспруденции от "истины" в точных и естественных науках, в которых познающий субъект значительно менее стеснён в средствах познания. Истина в научном познании возможна, просто я отделяю её от истины в юридическом смысле слова.
Теперь я выйду за пределы того, над чем я рассуждал длительное время.
Существуют ли "истинные" или "ложные" ценности?
Здесь я бы обратил внимание на то, что понятие "истина" действенно только применительно к фактам. Общественные ценности же не являются фактами, и по этой причине они должны оцениваться по другим критериям, чем истинность или ложность.
Иными словами, ценности своими корнями уходят не в правдивость (истинность) высказывания, а в некий первопринцип, который действительно был найден людьми очень рано. Я бы сказал, что этот первопринцип - гуманизм, признание ценности каждой отдельной человеческой личности.
Прочие общественные ценности представляют собой его расшифровку, развёртку.
Это не означает, что у действующего первопринципа не было конкурентов. Это означает, что он победил благодаря своей соизмеримости с человеческой природой - никто не хочет быть убитым, лишённым свободы или имущества. Говорить здесь об "истине", с моей точки зрения, неправомерно, потому что субъект познания здесь смыкается с объектом: человек понял нечто о собственной природе. Хотя, с другой стороны, возможно, он приписал это своей природе потому что разумен и обладает волей.
Об истинности здесь можно говорить только в том смысле, практикует ли то или иное общество эти ценности или нет. Этот вопрос решаем в той же мере, в какой вообще достижима истина в науке (а выше я уже сказал, что в этом смысле истина не встречает у меня возражений).
Для того, чтобы объяснить моё отношение ко всему этому, потребуется длинный текст (шесть уже написано, и я обдумываю седьмой). Но сейчас я постараюсь быть кратким.
Если говорить об истине, то избежать релятивизма просто не получится, прежде всего, потому, что для общества, кроме истины, нужен ещё целый ряд других ценностей, такие, например, как гуманизм и права человека. Эти ценности имеют между собой гораздо более сложные отношения, чем простая иерархия.
По этой причине в первую очередь я отставляю в сторону "истину" в том смысле, в котором она фигурирует в процессуальных отраслях права и разбираю её отдельно и подробно. Рассуждать об "истине" в прочих областях я не считаю себя правомочным, но сегодня я сделаю вид, что это не так.
Истина в судопроизводстве, с моей точки зрения, проигрывает таким ценностям, как гуманизм и права человека, как первоочередным применительно именно к судебной системе. Обратите внимание - половина УПК посвящена вовсе не поиску истины, а защите этих самых прав от посягательств тех, кто разыскивает истину. Случайно ли это? Нет, это не случайно!
Приведу "лобовые" примеры: если бы телефоны можно было бы прослушивать без санкции суда, тот тут бы все сущие "истины" и вышли бы наружу (включая, возможно, даже проблему бытия Божия). Но так ведь ни одно государство так не поступает. Ну, скажем, из тех государств, где я бы был бы готов жить. Почему? Правильно - потому что нельзя разменивать первородство на чечевичную похлёбку!
Аналогично - можно ли использовать показания, полученные с применением пытки, в качестве доказательства? Ответ - нет, нельзя, вне зависимости от их информационной ценности. Просто нельзя. Они могут быть правдивы (и часто действительно бывают). Но нет - нельзя использовать, категорически, ни ради истины, ни ради чего-то ещё.
Я здесь, кстати, намеренно упускаю вопрос многочисленных презумпций и фикций, соотношение которых с истиной - довольно интересный момент.
Всё это отделяет "истину" в юриспруденции от "истины" в точных и естественных науках, в которых познающий субъект значительно менее стеснён в средствах познания. Истина в научном познании возможна, просто я отделяю её от истины в юридическом смысле слова.
Теперь я выйду за пределы того, над чем я рассуждал длительное время.
Существуют ли "истинные" или "ложные" ценности?
Здесь я бы обратил внимание на то, что понятие "истина" действенно только применительно к фактам. Общественные ценности же не являются фактами, и по этой причине они должны оцениваться по другим критериям, чем истинность или ложность.
Иными словами, ценности своими корнями уходят не в правдивость (истинность) высказывания, а в некий первопринцип, который действительно был найден людьми очень рано. Я бы сказал, что этот первопринцип - гуманизм, признание ценности каждой отдельной человеческой личности.
Прочие общественные ценности представляют собой его расшифровку, развёртку.
Это не означает, что у действующего первопринципа не было конкурентов. Это означает, что он победил благодаря своей соизмеримости с человеческой природой - никто не хочет быть убитым, лишённым свободы или имущества. Говорить здесь об "истине", с моей точки зрения, неправомерно, потому что субъект познания здесь смыкается с объектом: человек понял нечто о собственной природе. Хотя, с другой стороны, возможно, он приписал это своей природе потому что разумен и обладает волей.
Об истинности здесь можно говорить только в том смысле, практикует ли то или иное общество эти ценности или нет. Этот вопрос решаем в той же мере, в какой вообще достижима истина в науке (а выше я уже сказал, что в этом смысле истина не встречает у меня возражений).
Комментариев нет:
Отправить комментарий