Обычно уголовное дело имеет только ограниченный круг «заинтересованных участников», и правовое положение каждого из них всегда твёрдо закреплено в законе. Уголовно-процессуальный кодекс устанавливает гарантии прав подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, потерпевшего, гражданского истца, других участников процесса. В разбирательстве уголовного дела могут принимать участие разные люди, которые при этом не являются профессионалами в области следствия или судебной процедуры.
Гарантированные законом права человека могут быть нарушены недобросовестными действиями чиновников или чьими-то ещё действиями, но каждый, кто имеет свой собственный интерес в продвижении уголовного дела, обычно хорошо «распознаётся» российским законодательством. Всех «непрофессиональных» участников уголовного процесса можно объединить тем, что они руководствуются своими частными интересами, и эти интересы «признаны» законом в качестве существенных, по крайней мере, на словах.
Всё меняется, когда обвинения в совершении преступления предъявляются выборному политику. Уголовно-процессуальное законодательство России совершенно не учитывает, что развитие уголовного дела в этом направлении затрагивает интересы нечётко определённого круга лиц, а именно избирателей этого политика — тех людей, которые наделили его властью. Формулировка выглядит немного затянутой, но я думаю, что читателям понятно, что я имею в виду. Российский уголовно-процессуальный кодекс в этом случае «не замечает» волеизъявления граждан так, как будто все должностные лица в нашей стране наделяются властью «сверху», от «высшего начальства», но не от народа.
Конечно, хабаровские избиратели не могут быть на сто процентов уверены в невиновности Сергея Фургала, но такая уверенность и не требуется, потому что очевидно, что сама процедура привлечения губернатора к уголовной ответственности не учитывает их интересов. Не стоит забывать, что Сергей Фургал набрал на выборах 2018 года во втором туре почти семьдесят процентов голосов избирателей, да и в последующие годы он пользовался довольно большой популярностью в регионе. На самом деле люди защищают самих себя, свой собственный выбор, а власть всё ищет следы злокозненных «грузинских шпионов».
Нельзя просто взять и сказать избирателям: «Вы напрасно голосовали, нам аб-со-лют-но наплевать на ваше волеизъявление». Вернее, сказать-то так можно... как оказалось, можно даже демонстративно схватить избранного народом губернатора и увезти его в Москву, но что потом делать с политическими последствиями такой бесшабашной смелости?
Импичмент — это не какая-то «льгота» или послабление для высших чиновников. Импичмент — это процедура, которая позволяет учитывать статус избранного должностного лица при выдвижении ему обвинений, в том числе и обвинений в совершении преступления. Конечно, в этом случае речь идёт в том числе и о надлежащей защите интересов избирателей, когда дело доходит до отрешения обвиняемого от должности.
Обвинение в совершении преступления не просто не должно быть средством политической борьбы — этого мало. В дополнение к этому избиратели (в лице своих парламентских представителей), как минимум, имеют право проверить, действительно ли избранный ими политик привлекается к ответственности по закону, или их выбор просто оспаривается какой-то политической силой, которая использует уголовное дело как орудие в достижении собственных целей. Они же избиратели — это они вручили власть этому человеку!
Поскольку отстранение избранного политика от должности обычно происходит раньше приговора суда (как это произошло с губернатором Фургалом), процедура предъявления обвинений тесно переплетается с лишением его той власти, которая была предоставлена ему избирателями. Даже самый предвзятый человек вряд ли может сказать, что избиратели здесь «совсем не причём». Сейчас я хотел бы сконцентрировать внимание на том, что хабаровские протесты, собственно, и начались с того, что власть наглядно продемонстрировала гражданам своё пренебрежение.
Лукавые комментаторы смешивают определение виновности конкретного гражданина (обвиняемого) с вопросами наделения политика властью и лишения его этой власти. Если избиратели и не могут напрямую решить вопрос о виновности или невиновности, то уж вопросы власти точно должны согласовываться с гражданами. Даже если протестующий хабаровский избиратель и не знаком с материалами уголовного дела, то он всё равно чувствует себя обманутым — просто потому что с ним не согласовали вопрос о власти.
Мне очень жаль, что возможность введения процедуры импичмента для выборных должностных лиц — не обсуждаемая тема в принципе, как среди «прогрессивной общественности», так и среди «реакционной». Давайте используем наше воображение и представим себе, что однажды раздастся Голос, который скажет: "Сергей Фургал виновен", или наоборот: «Сергей Фургал невиновен». Предположим, наши споры решит сам бог, собственной персоной.
И что? Я не имею в виду юридическую судьбу конкретных уголовных дел, на которую мы все равно вряд ли в силах повлиять. Я имею в виду значимость событий для тех людей, которые собирались на хабаровских площадях. Они что, автоматически получат компетентного, ответственного губернатора? Власть станет демократичнее и ближе к людям? Ответ на оба вопроса — конечно, «нет», потому что отчуждение власти от граждан, от избирателей, не связано напрямую с виновностью или невиновностью конкретного лица.
Никакой исход уголовного дела по обвинению Сергея Фургала не отменит нашего желания избирать себе власть на честных выборах. И наоборот, демонстративное пренебрежение волей избирателей только добавит множество проблем, но не решит ни одной.
2 августа 2020 года
Константин Бубон
Хабаровск
Комментариев нет:
Отправить комментарий